Статьи

Главная » Статьи » История

1.1 Предыстория славян
Славянские языки принадлежат к индоевропейской языковой семье, ку­да входят также германские, италийские (романские), балтские, кельт­ские, индоиранские, греческий, армянский, албанский, а также распространенные в древности анатолийские, фракийские, иллирийские и тохарские языки.

Распад индоевропейской общности и образование отдельных языков были весьма сложным процессом, который прошел через несколько эта­пов и длился тысячелетия. По-видимому, ни одна из известных линг­вистике ветвей не зародилась непосредственно среди диалектов праиндоевропейского языка. Между древними и современными индоевропейски­ми языковыми группами в процессе распада праиндоевропейской общности имели место промежуточные этноязыковые образования, а в некото­рых случаях, вероятно, и серия промежуточных групп. Археология безу­словно свидетельствует о таких сложных процессах, протекавших в Ев­ропе, прежде чем сформировались фиксируемые лингвистикой языковые группы.

Первый этап распада индоевропейской общности связан с выделени­ем анатолийских языков. Древнейшие памятники письменности Малой Азии («каппадокийские таблицы» из староассирийских колоний) сви­детельствуют, что на рубеже III и II тысячелетий до н. э., точнее, меж­ду 2040 и 1875 гг. до н. э. хетты проживали в Анатолии как самостоятельный этнос, отпочковавшись от праиндоевропейского ядра. Следо­вательно, нужно полагать, что хеттский язык образовался по крайней мере уже в III тысячелетии до н. э., а праиндоевропейская языковая общность должна быть отнесена к V - IV тысячелетиям до н. э.

Относительно локализации индоевропейской прародины в научной ли­тературе сосуществуют различные мнения. Исследователями предполага­ются разные европейские регионы. Среди нескольких основных гипотез широкое распространение получила точка зрения о местоположении об­ласти первоначального расселения индоевропейцев в Балкано-Дунайском или Балкано-Карпатском регионе. Культуры последнего с глубокой древ­ности отличались яркостью и самобытностью. Это была область, где впер­вые на Европейском континенте население перешло от присваивающих форм хозяйства к производящим; очень высоким был здесь в V-IV тыся­челетиях до н. э. уровень металлургического производства. Согласно П. Бош-Гимпера, ядром этнических групп, из которого в III тысячелетии до н. э. вышли отдельные индоевропейские народы, были племена, пред­ставленные в неолите дунайскими культурами (культура линейно-ленточ­ной керамики, культура Рессен, накольчато-ленточной керамики в Лендьел-Тиса).

Согласно другой, также весьма распространенной гипотезе областью первоначального расселения индоевропейцев были степи Юго-Восточной Европы. Решительно выступавший против дунайской локализации индо­европейской прародины В. Г. Чайлд попытался показать, что древней­шим регионом праиндоевропейцев было Причерноморье. До своего рас­пада индоевропейская общность, по В. Г. Чайлду, была неустойчивым конгломератом родственных пастушеских племен, большая часть которого связана происхождением с племенами древнеямной культуры. В связи с этим исследователь предпринял попытку пересмотреть происхождение многих европейских культур.

Гипотезу В. Г. Чайлда поддержали Т. Сулимирский и другие иссле­дователи, а в последнее время активно развивала М. Гимбутас. Соглас­но М. Гимбутас, праиндоевропейцами были носители ямной культуры нижнего Дона и нижней Волги. Индоевропеизация населения Западной Европы происходила с середины IV тысячелетия до 2500-2000 гг. до н. э. в результате постепенной инфильтрации населения из понтийско-каспийских степей.

Теория об азиатском происхождении индоевропейцев основательно и энциклопедически была разработана в последние годы Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым, которыми проанализированы были не только материалы лингвистики и археологии, но и данные палеогео­графии, палеоботаники, палеозоологии. Областью первоначального оби­тания индоевропейцев определяется регион Восточной Анатолии, Юж­ного Кавказа и Северной Месопотамии в ареалах халафской археоло­гической культуры V тысячелетия до н. э. и культуры Чатал-Хююк VI тысячелетия до н. э. Дальнейшая история индоевропейцев обусловлена движением индоевропейских диалектов вместе с частью населения, на­слаивающегося на различные неиндоевропейские этносы и передаю­щего последним свой язык.

Начало распада общеиндоевропейского языкового единства согласно Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванову относится к периоду не позднее IV тысячелетия до н. э. Первой языковой общностью, отпочковавшейся от праиндоевропейского ядра, была анатолийская (хетто-лувийская). На рубеже III и II тысячелетий до н. э. из этой общности образовались обособившиеся хеттский и лувийский языки, зафиксированные памят­никами письменности в Малой Азии. Вслед за обособлением анатолий­цев от праиндоевропейского ядра выделяется греко-армяно-арийская общность. Впоследствии из последней вышли греки, предки которых через Малую Азию расселяются на островах Эгейского моря и на мате­риковой Греции, поглощая различные неиндоевропейские языки мест­ного населения. Примерно в то же время индоарийцы, иранцы и тоха­ры, выйдя из той же общности, переселяются в северо-восточном и восточном направлениях, постепенно осваивая широкие пространства Юж­ного Прикаспия, Средней Азии, понтийско-каспийских степей и далее до Индостана. Носители тохарских диалектов постепенно перемещают­ся в восточном направлении в сторону Центральной Азии.

В Северном Причерноморье и приволжских степях оседает большая группа индоевропейцев, образовавшаяся, как полагают Т. В. Гамкре­лидзе и Вяч. Вс. Иванов, в результате нескольких миграционных волн, шедших с востока на запад. Этот ареал стал областью контактов и сближения уже несколько отдалившихся друг от друга индоевропейских диалектов, образования лексических и семантических инноваций. Формируется «языковый союз» изначально родственных диалектов, ко­торый вслед за X. Краэ условно именуется «древнеевропейским». Таким образом, Северное Причерноморье и Нижнее Поволжье стали прародиной западных индоевропейцев. Расселение последних в Центральной и Западной Европе привело к постепенному возникновению италийского, кельтского, иллирийского, германского, балтского и славянского языков. Расселение последних в Центральной и Западной Европе привело к постепенному возни­кновению италийского, германского, балтского и славянского языков. Археологическим эквивалентом западных индоевропейцев, как считают Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов, была древнеямная культурно-истори­ческая общность.

Эта языковая общность, переместившаяся в Центральную Европу, в сере­дине XX в. всесторонне исследовалась немецким лингвистом X. Краэ. На основе лингвистических и топонимических изысканий он утверждал, что в то время, когда анатолийские, индоиранские, армянский и гре­ческий языки, выделившись из индоевропейского ядра, развивались уже как самостоятельные, полностью оформленные языки, италийский, кельтский, германский, славянский, балтский и иллирийский еще не сущест­вовали. Предки последних составляли единообразную и находящуюся в постоянных контактах языковую общность, слабо расчлененную на от­дельные диалекты, которую следует назвать древнеевропейской. Соглас­но X. Краэ, древнеевропейцы во II тыс. до н. э. занимали обширные про­странства Европы. Следами их расселения являются собранные и описанные этим ученым древнеевропейские гидронимы. Они известны от Южной Скандинавии на севере до материковой Италии на юге и от Бри­танских островов на западе до Юго-Восточной Прибалтики на востоке. Древнеевропейцы выработали общую терминологию в области сельского хозяйства, социальных отношений и религии.

Позднее В. П. Шмид обратил внимание на то, что водные названия «древнеевропейских типов» распространены шире намеченного X. Краэ ареала. Они есть и на нижнем Дунае, и на территории Украины, и в Верх­нем Поднепровье. Этот исследователь утверждает, что эти гидронимы остав­лены не древнеевропейцами, а индоевропейцами еще в неолите.

Как бы это ни было, остается несомненным существование в древности древнеевропейской языковой общности. В пользу этого свидетельствует целый ряд фактов и количество их постепенно увеличивается. Известный иранист В. И. Абаев выявил ряд скифо-европейских языковых схождений и отметил параллели в области мифологии, говорящие о контактах древ­них иранцев Юго-Восточной Европы с еще нерасчлененными европейски­ми племенами. В этой связи исследователь утверждает, что древнеевропейская языковая общность является исторической реальностью.

Проблема выделения древнеевропейской общности из общеиндоевропей­ского языка-основы обстоятельно была изучена Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым в упомянутом исследовании. Эти ученые утверж­дают, что в процессе миграции общность, составляющая древнеевро­пейские диалекты, двигалась через Среднюю Азию и Поволжье в Евро­пу. При этом древнеевропейцы соприкасались с носителями тохарского языка, с племенами алтайской языковой группы, а также с финно-уграми, о чем свидетельствуют отчетливо лексические материалы. О со­вместном развитии древнеевропейских диалектов говорят характерные для них семантические инновации, противостоящие остальным индо­европейским диалектам и языкам.

Как уже отмечалось, исходной территорией древнеевропейцев, отку­да началось их постепенное расселение в западноевропейские земли, было Северное Причерноморье. Следами пребывания их здесь являются и гидронимы, проявляющие сходство по суффиксам и основам с древнеевропейскими.

Археологическим эквивалентом древнеевропейских племен в период их проживания в понтийско-поволжских степях, как уже отмечалось, является древнеямная культурно-историческая общность (конец IV — начало II тыс. до н. э.). В таком случае, расселение племен культур шнуровой керамики (по-иному, культуры боевых топоров) следует отождествлять с первой мощной волной миграции древнеевропейцев на широких пространствах Европы от Рейна до Среднего Поволжья.

Дискуссия относительно происхождения культур шнуровой керами­ки в археологической литературе продолжается, и она дает повод ут­верждать, что наиболее вероятной прародиной племен-носителей этих культур были южнорусские степи. Еще Т. Сулимирский, исследуя южнопольские древности культур шнуровой керамики, показал сходство их и в обрядности и в керамических коллекциях с материалами древнеямной культурной общности и сделал вывод о происхождении пер­вых из южнорусских степей. Эту мысль поддержали Г. Чайльд и дру­гие археологи. Одной из наиболее ранних культур шнуровой керамики является среднеднепровская (XXVIII - XV вв. до н. э.). И. И. Артеменко, исследовавший эти древности монографически, собрал значитель­ное количество фактов, позволяющих утверждать, что в формировании среднеднепровской культуры первостепенная роль принадлежала древнеямной культурной общности.

Расселение племен культур шнуровой керамики было многоактным процессом и продолжалось несколько столетий. Наиболее ранние памят­ники этих культур (XXVIII - XXVII вв. до н. э.) известны между верхним Днестром и киевским течением Днепра (среднеднепровская и подкарпатская культуры). В течение III тыс. до н. э. культуры шнуровой керамики распространяются в западном направлении вплоть до Рейнской области, захватывая часть Дунайских земель. При этом нельзя не отметить, что расселение носителей рассматриваемых древностей протекало скачкооб­разно, несколькими волнами, нередко более отдаленные от припонтийских земель регионы осваивались раньше, чем близлежащие. Приблизи­тельно на рубеже III и II тыс. до н. э. племена культур шнуровой керамики осваивают Ютландский полуостров, южные области Скандинавии и Фин­ляндии и часть Юго-Восточной Прибалтики. В первой четверти II тыс. до н. э. миграция продолжалась вверх по Днепру, осваиваются земли Верхнего и Среднего Поволжья, Поильменья, территории Латвии, Эстонии, расширя­ется ареал и в Средней Европе.

Есть все основания полагать, что это были первые индоевропейцы в Северной части Европы. С расселением племен культуры шнуровой ке­рамики началась индоевропеизация этих территорий. Взаимоотношения пришлого населения с аборигенными поздненеолитическими племенами в разных регионах ареала культур шнуровой керамики были весьма раз­нообразными. В одних случаях пришельцы вступали в непосредственные контакты с местным населением, в других — какое-то время сосуществовали раздельно, в третьих — наблюдается вытеснение аборигенов, в четвертых — пришлое население растворялось в местной среде.

Судьбы населения культур шнуровой керамики в разных регионах были различными. На территории Финляндии и Эстонии, в Поильменье, Верхнем и Среднем Поволжье расселившиеся племена, по-види­мому, оказались ассимилированными местным неолитическим населе­нием. Этому, по всей вероятности, способствовало то, что первобытные скотоводы-земледельцы, каковыми были носители культур шнуровой керамики, в условиях северных земель вынуждены были изменить свою хозяйственную деятельность, постепенно приблизившись к экономике местных охотников и рыболовов.

В конце III тыс. до н. э. в западноевропейских землях наблюдается новая мощная волна миграции. На широкой территории от Пиреней­ского полуострова и Британских островов на западе до Среднедунайского региона на востоке распространяется культура колоколовидных кубков (2000-1700 гг. до н. э.). Исследователи полагают, что расселе­ние шло с территории Испании или Северо-Западной Африки, а эт­ническая атрибуция племен этой культуры определению не поддается.

Какие и в каком направлении протекали этногенетические и языко­вые процессы в зонах смешения населения культур шнуровой керами­ки и колоколовидных кубков, сказать трудно. Культура колоколовид­ных кубков была распространена в среднеевропейских землях не сплошным ареалом, а отдельными более или менее крупными локаль­ными группами. Поэтому можно полагать, что древнеевропейский этнос в Средней Европе в значительной части сохранился и в условиях миграции племен культуры колоколовидных кубков.

Одним из дальнейших формирований древнеевропейцев были пле­мена унетицкой культуры (1800-1550 гг. до н. э.). Сложилась эта культура в результате сложного симбиоза, в котором определенную роль играли и культура шнуровой керамики, и культура колоколовидных кубков, а также некоторые другие древности. Ареал унетицкой культуры охватывает бассейны верхних течений Эльбы и Одера со смежными землями Среднего Подунавья.

Распад древнеевропейской общности, таким образом, был весьма слож­ным, многоактным и длительным процессом. Пожалуй, только балты об­разовались непосредственно на основе племен культур шнуровой керами­ки. Основой их формирования стали не затронутые какими-либо позднейшими миграциями жуцевская и среднеднепровская культуры (от Юго-Вос­точного побережья Балтики на западе до Верхнего и Среднего Поднепровья включительно на востоке). Другие европейские этноязыковые образо­вания имеют более сложную историю.

Унетицкая культура положила начало истории западных древнеев­ропейцев (восточными стали балты и, вероятно, тохары). В эпоху брон­зы в Средней Европе существовало очень крупное культурно-истори­ческое образование, эволюционно развивающееся и крепнущее на про­тяжении тысячи лет, в котором есть все основания видеть эту запад­ную группировку древнеевропейцев. На смену унетицкой приходит культура курганных погребений (1500-1250/1200 гг. до н. э.), а этой последней наследует среднеевропейская общность полей погребальных урн (1250/1200-800/ 700 гг. до н. э.).

Культура курганных погребений получила распространение на широ­ких пространствах Европы от Рейнских областей до Карпатских гор. Основные памятники ее — могильники, состоящие из нескольких десят­ков курганных насыпей. Последние имели сложное строение из разных каменных или деревянных конструкций и в основании окружались вен­цом из крупных камней. Основным обрядом погребения было трупополоение, но нередко встречаются и трупосожжения. В некоторых регионах захоронения по обряду кремации, помещенные в глиняных урнах или цистах, были преобладающими. Сопровождающий погребения вещевой инвентарь состоял преимущественно из украшений (разнотипные одежные булавки, спиральные браслеты, подвески и др.).

Поселения культуры курганных погребений изучены в меньшей сте­пени. Однако вещевой материал, происходящий из раскопок этих па­мятников, и выявленные при этом хозяйственные сооружения, определенно свидетельствуют о земледельческо-скотоводческом характере населения. Археологами исследовались и культовые места — племенные святилища, устраиваемые обычно на возвышенностях. При их раскоп­ках найдено большое количество жертвенных животных и множество разбитых глиняных сосудов. В небольших святилищах, непосредствен­но на поселениях, выявлены маленькие глиняные алтари, иногда укра­шенные росписью, различные глиняные фигурки и обугленные зерна пшеницы. В составе стада на первом плане был крупный рогатый скот; роль овец, коз и свиней была заметно меньшей. Была известна и лошадь, но основной тягловой силой, в том числе для обработки пахот­ных участков, был крупный рогатый скот.

В этот период очень быстро развивалась металлургия. Большое зна­чение приобретает добыча медных и оловянных руд. Регионы, где име­лись залежи их, приобретали особое положение. Археологами устано­влено, что в значительных масштабах добыча руд производилась в Вос­точных Альпах. В ареале культуры курганных погребений залежи мед­ных руд имелись еще в Карпатах, где начались первые в Европе их разработки, и в Чешских Рудных горах, где имелись и месторождения олова. На добыче руд и выплавке металлов специализировались в это время отдельные общины. В их составе были рудокопы, металлурги и кузнецы-медники, и такие общины обслуживали основную часть насе­ления, занятую сельскохозяйственной деятельностью.

Бронзовые изделия культуры курганных погребений многообразны. Это украшения: булавки с шаровидной, биконической, дисковидной или завернутой головками; пластинчатые браслеты с двойными спиральными розетками по краям, иногда украшенные резным узором; сердцевидные и лилиевидные подвески, спиральные перстни. Бронзовые орудия труда представлены серпами, топорами, ножами, в том числе с литыми руко­ятками, шильями. Появляются бронзовые мечи с цельнолитной рукояткой. Получают распространение наконечники копий и стрел.

Глиняная посуда разнообразна и совершенна. Преобладающими были амфоровидные сосуды, миски, чаши, кувшины с высоким горлом. Они ук­рашались или насечками, заполненными инкрустацией, или имели плас­тическую орнаментацию в виде сосковидных или реберчатых выпуклостей или каннелюр. На ряде поселений раскопками исследованы гончарные печи и склады готовой продукции мастеров-гончаров, а на поселении Загоре в Словакии изучена гончарная мастерская.

Население рассматриваемого ареала создало сравнительно высокую ма­териальную и духовную культуру, обладающую определенными чертами сходства. Вместе с тем, в ареале культуры курганных погребений выделя­ется несколько локальных групп со своими специфическими особенностя­ми, по-видимому, свидетельствующими об участии в сложении культур­ной общности различных племен с неодинаковыми неолитическими традициями. В основе культуры курганных погребений лежит, прежде всего, унетицкая культура, между ними выявляется целый ряд элементов преем­ственности. По мере расширения ареала культуры курганных погребений происходила ассимиляция и иноплеменного населения, что и положило начало формированию локальных групп.

На поздней стадии развития в культуре курганных погребений распро­странение получают бескурганные могильники с захоронениями по об­ряду трупосожжения. Этот процесс завершился во второй половине XIII в. до н. э., когда обычай сооружать курганы окончательно исчезает, а обряд кремации умерших становится господствующим ритуалом. Новая обрядность — захоронения остатков трупосожжения в урнах на грунтовых могильниках — «полях погребения» — и дала название новому крупному образованию — среднеевропейской культурно-исторической общности по­лей погребальных урн. В целом ареал ее охватывает значительную часть Западной Европы от верховьев Сены и Луары на западе до верховьев Буга и Днестра на востоке.

Параллельно с формированием новой культуры наблюдаются и из­менения в хозяйственной деятельности. Господствующей отраслью эко­номики становится земледелие, а скотоводству отводится подсобная роль. Земля обрабатывалась плугом. Лошадь приобретает хозяйствен­ное значение, хотя нередко плуги тянулись, по-прежнему, волами. Ос­новными зерновыми культурами были пшеница-полба и пленчатый яч­мень, которые культивировались в Средней Европе и раньше. Теперь к ним добавляется овес и рожь. Выращивались еще полевой горох и чечевица, культивировались также лен и масличные — мак и рапс.

Активно развивается бронзовая металлургия. Орудия труда широко представлены топорами, серпами, ножами и шильями, предметы во­оружения — наконечниками копий и стрел, а также мечами. Более широкое распространение получают бронзовые украшения — булавки различных типов, браслеты, перстни, височные кольца, ожерелья из трубочек и бус. Обычны также бронзовые пуговицы, а на позднем эта­пе получают распространение бронзовые сосуды.

Керамический материал общности полей погребальных урн доволь­но многообразен.

Основная масса поселений была неукрепленной. Они устраивались на всхолмлениях вблизи рек и ручьев, в местах, наиболее пригодных для сельскохозяйственной деятельности. Некоторые из селений обносились искусственно вырытыми рвами. На поздней стадии появляются и укрепленные поселки, устроенные на мысах, островках, возвышениях, т. е. в местах, приспособленных для обороны. Они защищались валами из зем­ли и дерева, палисадами из бревен или стенами, сложенными из камня.

Жилищами служили наземные постройки со столбовой конструкци­ей стен. На ряде поселений выявлены дома со стенами, обмазанными глиной. Внутри обмазка расписывалась геометрическим узором белой и красной краской. На всех поселениях обычны грушевидные ямы для хранения зерна и загоны для скота.

Археологические материалы дают представление и о верованиях на­селения, составляющего рассматриваемую общность. Близость духов­ной культуры его несомненна. Об этом говорят и сходные представле­ния о символах жизни, и различные амулеты-подвески с украшениями в виде птичьих голов, и символы культа солнца, фиксируемые на брон­зовых сосудах и предметах вооружения, и однотипность погребального ритуала и связанных с ним представлений о загробной жизни.

На раннем этапе рассматриваемой культурной общности наблюдается еще пестрая картина. По особенностям глиняной посуды и некоторым другим культурным элементам исследователи выделяют внутри общнос­ти несколько групп (или культур). Наиболее крупной является лужиц­кая культура, занимавшая северо-восточные части ареала общности, зем­ли, включавшие бассейны Одера, Вислы и правобережье Эльбы. К ранней стадии к рассматриваемой общности принадлежали еще рейнско-швейцарская, майнская, восточнофранцузская, южнонемецкая, велатицкая, бейердорфская, хотинская, вальская, кновизская и мелавичская культу­ры. Некоторые из них — лужицкая, рейно-швейцарская, майнская и южнонемецкая продолжали функционировать и в позднее время. Вмес­те с тем, складываются новые образования — нижнерейнская, южно­французская, каталонская, штильфридская, иллирийская и некоторые более мелкие. В лужицкой культуре исследователи выделяют еще несколько нестабильных групп.

Культурные образования внутри среднеевропейской общности полей погребальных урн не были устойчивыми, границы между ними были прозрачными и часто изменчивыми. Замечено, что внутри общности протекали процессы и дифференциации и интеграции, причем послед­ние имели большую действенность, — в начале I тыс. до н. э. общность стала менее пестрой, более единообразной, чем в предшествующий пе­риод. Анализ материалов свидетельствует, что население среднеевро­пейской общности полей погребальных урн составляло более или менее однородный в культурном и языковом отношении массив племен. От­дельные группировки его находились в постоянных контактах между собой, не создавая изолированно развивающихся образований.

Попытки определить этническую принадлежность населения рассмат­риваемой культурной общности предпринимались давно, высказывались весьма противоречивые суждения. В конце 30-х годов XX в. австрийский археолог Р. Питтиони отметил, что ранние древности известных по античным источникам кельтов, иллирийцев и германцев восходят к средне­европейской общности полей погребальных урн. Под влиянием весьма по­пулярной в те годы теории паниллиризма, приписывающей иллирийцам исключительную роль в древней европейской истории, исследователь счи­тал, что племена среднеевропейской общности были иллирийцами.

Ныне вполне определенно можно относить племена среднеевропей­ской общности к западным древнеевропейцам. В настоящее время воз­росший объем археологической информации свидетельствует, что ранние древности кельтов, иллирийцев, италиков, венетов, германцев и славян генетически связаны с рассматриваемой общностью.

Эта культурно-историческая общность целостно существовала до начала железного века (VIII-VII вв. до н. э.). В разных частях ее ареа­ла она прекращает бытование неодновременно, что обусловлено раз­личными историческими условиями, важнейшими из которых являются неравномерное распространение железоделанья и железообработки и миграции в связи с перенаселенностью.

Непосредственно на основе общности полей погребальных урн в за­падных и дунайских регионах складываются западногалыптатская и восточногальштатская культуры, ставшие одним из крупнейших оча­гов развития железной металлургии и кузнечного дела. Носителями западногальштатской культуры (область верхних течений Рейна, Дуная и Роны с ранним распространением в значительной части Франции и Северной Испании) были кельты. Становление восточногальштатской культуры (земли Восточной Австрии, Югославии, Албании и Южной Венгрии) несомненно знаменует формирование нового этноса. Это были бесспорно иллирийцы, известные по письменным источникам.

От среднеевропейской общности полей погребальных урн отпочковалась и культура эсте, распространенная в Северо-Восточной Италии. На основании исторических данных и топонимии ее носители отождествляются с венетами.

Апеннинский полуостров с северными районами Италии в глубокой древности принадлежал доиндоевропейскому населению. Проникновение племен среднеевропейской общности полей погребальных урн в Италию фиксируется археологией начиная еще со II тыс. до н. э. Рассе­ление праиталийских племен было многоступенчатым. В результате миграции населения с севера из-за Альп на территории Италии форми­руются культуры вилланова, голасекка и террамар, которые принад­лежали пралатинянам и предкам умбров и осков.

Древнейшей достоверно германской культурой является ясторфская, получившая распространение в Ютландии и материковых землях Северной Европы от Везера до нижнего Одера. Активное участие в ее сложении принимало население среднеевропейской общности полей погребальных урн, не затронутое гальштатской цивилизацией.

Что же касается этногенеза славян, то в нем активное участие принимали племена лужицкой культуры.

Рассмотренные материалы и выводы о западных древнеевропейцах коррелируют с наблюдениями лингвистов. О. Н. Трубачев на основе анализа ремесленной (гончарной, кузнечной, текстильной и деревооб­рабатывающей) лексики показал, что носители раннеславянских диа­лектов или их предки в том периоде, когда складывалась эта терминология, находились в контактах с будущими италиками и германцами и образовывали вместе с ними центральноевропейский культурный реги­он. Последний соответствует ареалу среднеевропейской общности полей погребальных урн, внутри которого бурное развитие получили металлургическое, бронзолитейное, кузнечное, гончарное и, вероятно, деревообрабатывающее и текстильное ремесла.

Недавно О. Н. Трубачев вновь рассмотрел вопрос о древних контак­тах славян или носителей диалектов, развившихся позднее в праславянский язык. В результате констатируется, что терминология метал­лургии и обработки металлов объединяет ранних славян или их пря­мых предшественников не только с италиками и германцами, но и с кельтами. Археология позволяет конкретизировать изучение взаимо­действия предков славян (протославян) с протоиталиками, протокельтами и протогерманцами. Этот процесс протекал в условиях диалектно­го взаимопроникновения в условиях древнеевропейской общности. Аб­солютно надежно наметить в ареале среднеевропейской общности полей погре­бальных урн культурно-диалектные образования, которые можно было бы считать протокельтскими, протоиталийскими или протославянскими, нельзя, поскольку в конце бронзового века имели место перемещения населения этой общности.

Предположительно протославянским была зна­чительная часть населения лужицкой культуры. Очерчивать же внутри ареала этой культуры древние диалектные границы не представляется возможным.

В условиях среднеевропейской общности полей погребальных урн протославяне, т. е. племенные группировки, представляющие такие древнеевропейские диалекты, которые позднее составили основу праславянского языка, в течение нескольких столетий развивались в тесном взаимодейст­вии с протогерманцами, протоиталиками, протоиллирийцами и протокельтами. Эти контакты и нашли отражение в лексике славянского языка.

Нет смысла искать следы славянства в гидронимии столь отдаленной поры. Протославяне эпохи бронзы пользовались древнеевропейскими названиями вод и таковые хорошо известны в ареале лужицкой культуры.

К периоду индоевропейской общности относятся некоторые культурные образования, связанные с духовной религиозной жизнью протославян.

Так, например, согласно Б.А.Рыбакову, именно в этот период зарождается культ рожаниц (Лады и Лели) – небесных хозяек мира.

Судя по некоторым данным, культ их возник еще во времена неолита, первобытно-охотничьего строя, когда богов как таковых еще не существовало. Но тогда люди уже почитали прамате­рей всего живого на земле, представляя их себе в зве­рином обличье.

Культ небесных оленей (лосей), судя по археоло­гическим материалам и народному фольклору, пред­ставлял собой повсеместную архаичную стадию рели­гиозных представлений. Этот культ частично сохра­нился и в XIX-XX вв. у сибирских племен, дольше других ведших охотничье хозяйство. При этом сибир­ские охотничьи народы (эвенки и пр.) в образе лося представляли себе весь верхний мир, небесную сти­хию: само небо, солнце, звезды и пр.; например, солн­це представлялось им гигантским огненным оленем или лосем, за день пробегающим по всему небосклону. Существовали у них и представления о небесной, лоси­хе, являющейся Хозяйкой Мира и матерью всех зверей и людей; при этом лосиха в поверьях имела лосенка. Этих небесных лосих нередко соотносили с созвездиями Большой и Малой Медведиц. Так, эвенки почитали небесную лосиху Хэглэн, а также олениху Бугады Энинтыи («относящаяся к Вселенной мать их»), по­являющуюся вместе с олененком; а у нганасан сущест­вовал миф о том, как некий шаман, путешествуя по всем трем ярусам Вселенной (верхнему, срединному и подземному) для получения особой силы, оказался у древа жизни и полетел к его вершине, где и нашел чум владычиц Вселенной: «Войдя, шаман увидел на левой (женской) стороне чума двух нагих женщин, подоб­ных оленям: покрытых шерстью, с ветвистыми олень­ими рогами на голове. Шаман подошел к огню, но то, что шаман принял за огонь, оказалось светом солнеч­ных лучей. Одна из женщин была беременна. Она родила двух оленят... Вторая женщина тоже родила двух оленят». Эти оленята, по поверьям, и стали родо­начальниками диких и домашних оленей. Подобные легенды о двух небесных владычицах мира, наполови­ну женщинах, наполовину лосихах или важенках, были известны у эвенков, нганасан, долган, сахалин­ских нивхов; а некогда они, судя по всему, были из­вестны и славянам.

По-видимому, из этого культа небесных лосих по­степенно и возник культ двух богинь-рожаниц, олице­творявших собой плодородие природы. Эти две богини наполняли все земледельческое искусство с древней­ших времен (ср., например, трипольские сосуды с четырьмя женскими грудями, глиняные и деревянные статуэтки двух сросшихся между собой женских фигу­рок, а также многочисленные вышивки, которые на протяжении веков сохраняли древнейшие представле­ния о мире); причем подобные же пары были известны не только славянам, но и другим пародам: например, таковыми были греческие Деметра и Персефона, Лето и Артемида, которым в славянской традиции соответ­ствовали Лада и Леля. По-видимому, именно Лада и Леля, мать и дочь, богини весенней возрождающейся природы, брака и плодородия (людей, животных и самой земли), и выступали как рожаницы. При этом, однако, ранняя персонификация рожаниц в виде Лады и Лели не помешала параллельному существованию представлений о рожаницах вообще, без определенных имен.

На культе рожаниц «хорошо проявляется закон со­хранения наиболее архаичных представлений» (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян.; с.449): культ двух женщин – Хозяек Мира, двух Прародительниц (выступающих иногда в оленьем или лосином облике), несомненно, был гораздо более древним по сравнению с культом всеобъемлющего, беспредметного, почти абстрактного Рода, «порожденного условиями более позднего земледельческого быта» и нередко ставивше­гося рядом с рожаницами в средневековых источни­ках. Так, в ранних памятниках XI-XII вв. н.э. упоми­нался и Род, и рожаницы, а в более поздних, относящихся к XH-XIV вв., имя Рода уже исчезло, но рожа­ницы остались. Более того, к XIV в. рожаницы даже выдвинулись на самое видное место в языческом пан­теоне богов: «Се первый идол рожанице... А се второе - вилам и Мокоше...».

Культ рожаниц отличался от остальных языческих обрядов прежде всего «своей явностью, открытостью, торжественными пирами в честь богинь, частично замаскированными празднествами Богородицы» (там же с.450). Так, многим другим богам крещеные славяне обычно «клали требы» более-менее тайно, так как принесение в жертву животных и птиц могло производиться во дворе без особой огласки. Трапезы же Роду и рожани­цам устраивались всенародно, причем принявшие христианство русские люди XI-XII вв. еще долго, по свидетельствам авторов различных поучений против язычества, открыто приносили жертвы этим языче­ским божествам: «...и ныня по украинам их молятся проклятому богу их Перуну, Хорсу и Мокоши и вилам, но то творять акы отай (т.е. тайно). Сего же не могут ся лишити, наченше в поганстве, даже и доселе – про­клятого того ставления вторыя трапезы Роду и рожа­ницам на прелесть верным христьяном». При этом во всех поучениях против язычества все славянские бо­жества упоминались обычно общим перечнем, но Род и рожаницы выделялись особо; и иногда «Слова...» даже были направлены специально против подобных «трапез» Роду и рожаницам, на которых «наполнялись черпания бесом» и происходила «прелесть верным». Вплоть до XVIII в. переписыва­лись статьи с перечислением запрещенных языческих обрядов и обычаев, среди которых упоминался и та­кой: «Бабы каши варят на собрание рожаницам», «...дьяволя работа — греси, паче бо согрешенья: идолослуженье, прикуп корчемной, наклады резавные (ростовщичество), пьянство. Еже есть всего горее – ставленье трапезы рожаницам и прочая вся служенья дьяволя – требы кладомыя и покланянье твари».

Рожаничные трапезы особенно тревожили церков­ников как самое заметное и неистребимое проявление язычества. Их возмущало присоединение таких тра­пез, на которых славяне «ставяще трапезу крипичными глебы и сыры и черпала наполняюще вина добровоньнаго ... и подавающе друг другу (речь идет о ритуальной круговой чаше) – ядять и пиють», к «законному обеду» православного праздника; и еще более их возмущало то, что в подоб

Категория: История | Добавил: Bersi (19.02.2009) | Автор: Моногаров Д.А. (Ярослав)
Просмотров: 3023 | Рейтинг: 5.0/2 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Приветствую Вас Гость