Статьи

Главная » Статьи » Первоисточники » Русские былины (старины)
Три поездки Ильи Муромца


***
Из того ли из города из Мурома,
Из того ли села да Карачаева
Бы́ла тут поездка богатырская, —
Выезжает оттуль да доброй мо́лодец,
Старыи казак да Илья Муромец,
На своем ли выезжает на добром кони,
И во том ли выезжает во кованом седле.
И он ходил-гулял, да добрый молодец,
От младости гулял да он до старости.
Едет добрый молодец да во чистом поли,
И увидел добрый молодец да Латырь-камешок,
И от камешка лежит три росстани,
И на камешке было подписано:
«В первую дороженку ехати — убиту быть,
В дру́гую дороженку ехать — женату быть,
Третьюю дороженку ехать — богату быть».
Стоит старенькой да издивляется,
Головой качат, сам выговариват:
«Сколько лет я во чистом поли гулял да езживал,
А еще́ такова́го чуда не нахаживал.
Но начто поеду в ту дороженку, да где богату быть?
Нету у меня да молодой жены,
И молодой жены, да любимой семьи,
Некому держать-тощить да золотой казны,
Некому держать да платья цветного.
Но начто мне в ту дорожку ехать, где женату быть?
Ведь прошла моя теперь вся молодость.
Как молодинка ведь взять — да то чужа корысть,
А как старая-то взять — дак на печи лежать,
На печи лежать да киселем кормить.
Разве поеду я ведь, добрый молодец,
А й во тую дороженку, где убиту быть:
А й пожил я ведь, добрый молодец, на сем свети,
И походил-погулял ведь, добрый молодец, во чистом поли».
Но поехал добрый молодец в ту дорожку, где убиту быть.
Только видели добра молодца ведь сядучи,
Как не видели добра молодца поедучи, —
Во чистом поли да курева стоит,
Курева стоит да пыль столбом летит.
С горы на гору добрый молодец поскакивал,
С холмы на́ холму добрый молодец попрыгивал,
Он ведь реки ты, озера меж ног спущал,
Он сини́ моря ты наоко́л скакал.
Лишь проехал добрый молодец Корелу проклятую,
Не доехал добрый молодец до Индии до богатыи,
И наехал добрый молодец на грязи на смоленские,
Где стоят ведь сорок тысячей разбойников,
И те ли ночные тати-подорожники.
И увидели разбойники да добра молодца,
Старого каза́ку Илью Муромца,
Закричал разбойнический атаман большой:
«А гой же вы, мои братцы́-товарищи,
И разудаленькие вы да добры молодцы!
Принимайтесь-ка за добра молодца,
Отбирайте от него да платье цветное,
Отбирайте от него да что ли добра коня».
Видит тут старыи казак да Илья Муромец,
Видит он тут, что да беда пришла,
Да беда пришла да неминуема,
Испроговорит тут добрый молодец да таково сло́во:
«А гой же вы, сорок тысяч разбойников,
И тех ли тате́й ночных, да подорожников!
Ведь как бить-трепать вам будет стара некого,
Но ведь взять-то будет вам со старого да нечего, —
Нет у старого да золотой казны,
Нет у старого да платья цветного,
А и нет у старого да камня драгоценного,
Столько есть у старого один ведь добрый конь,
Добрый конь у старого да богатырскии,
И на добром коне ведь есть у старого седе́лышко,
Есть седелышко да богатырское,
То не для красы, братцы, и не для басы, —
Ради крепости да богатырскии,
И что можно́ было́ сидеть да добру молодцу,
Биться-ратиться добру молодцу да во чистом поли.
Но еще есть у старого на кони́ уздечка тесмяная,
И во той ли во уздечике да во тесмяные
Как зашито есть по камешку по яфонту,
То не для красы, братцы, не для басы, —
Ради крепости богатырскии,
И где ходит ведь, гулят мой доброй конь,
И среди ведь ходит ночи темные,
И видно́ его за пятнадцать верст да равномерныих.
Но еще у старого на головушке да шеломчат колпак,
Шеломчат колпак да сорока пудов,
То не для красы, братцы, не для басы, —
Ради крепости да богатырскии».
Скричал-сзычал да громким голосом
Разбойнический да атаман большой:
«Ну что ж вы долго дали старому да выговаривать,
Принимайтесь-ка вы, ребятушка, за дело ратное».
А й тут ведь старому да за беду стало
И за великую досаду показалося,
Снимал тут старый со буйной главы да шеломча́т колпак,
И он начал, старенький, тут шеломо́м помахивать.
Как в сторону махнет — так тут и улица,
А в дру́гу о́тмахнет — дак переулочек,
А видят тут разбойнички, да что беда пришла,
И как беда пришла и неминуема,
Скричали тут разбойники да зычным голосом:
«Ты оставь-ка, добрый молодец, да хоть на семена!»
Он прибил-прирубил всю силу неверную,
И не оставил разбойников на семена.
Обращается ко камешку ко Латырю,
И на камешке подпи́сь подписывал:
«И что ли очищена тая дорожка прямоезжая».
И поехал старенький во ту дорожку, где женату быть.
Выезжает старенький да во чисто поле,
Увидал тут старенький палаты белокаменны,
Приезжает тут старенький к палатам белокаменным,
Увидала тут да красна девица,
Сильная поляница удалая,
И выходила встречать да добра молодца:
«И пожалуй-кось ко мне, да добрый молодец».
И она бьет челом ему, да низко кланяйтся,
И берет она добра молодца да за белы руки,
За белы руки да за златы перстни,
И ведет ведь добра молодца да во палаты белокаменны,
Посадила добра молодца да за дубовый стол,
Стала добра молодца она угащивать,
Стала у добра молодца выспрашивать:
«Ты скажи-тко, скажи мне, добрый молодец,
Ты какой земли есть, да какой орды,
И ты чьего же отца есть да чьеё матери,
Еще как же те́бя именем зовут,
А звеличают тебя по отчеству?»
А й тут ответ-то держал да добрый молодец:
«И ты почто спрашивашь об том, да красна девица?
А я теперь устал, да добрый молодец,
А я теперь устал да отдохнуть хочу».
Как берет тут красна девица да добра молодца,
И как берет его да за белы руки,
За белы руки да за златы перстни,
Как ведет тут добра молодца
Во тую ли во спальню богато у́брану,
И ложи́т тут добра молодца на ту кроваточку обмансливу.
Испроговорит тут молоде́ц да таково слово:
«Ай же ты душечка да красна девица!
Ты сама ложись да на ту кроватку на тисовую».
И как схватил тут добрый молодец да красну девицу,
И хватил он ей да подпазушки,
И броси́л на тую на кроваточку, —
Как кроваточка-то эта подвернулася,
И улетела красна девица во тот да во глубок погреб.
Закричал тут ведь старый казак да зычным голосом:
«А гой же вы, братцы мои да вси товарищи,
И разудалые да добры молодцы!
Но имай, хватай, вот и сама идет».
Отворяет погреба глубокие,
Выпущает двенадцать да добрых молодцев,
И всё сильниих могучих богатырей,
Едину́ оставил саму да во погребе глубокоём.
Бьют-то челом да низко кланяются
И удалому да добру молодцу,
И старому казаку Ильи Муромцу.

И приезжает старенький ко камешку ко Латырю,
И на камешке-то он подпи́сь подписывал:
«И как очищена эта дорожка прямоезжая».
Но направляет добрый молодец да своего коня
И во тую ли дороженьку, да где богату быть.
Во чистом поли наехали на три погреба глубокиих,
И которые насыпаны погреба златом, серебром,
Златом, серебром, каменьем драгоценныим.
И обирал тут добрый молодец всё злато это, серебро,
И раздавал это злато, серебро по нищей по братии,
И раздал он злато, серебро по сиротам по бесприютным.

Но обращался добрый молодец ко камешку ко Латырю,
И на камешке он подпись подписывал:
«И как очищена эта дорожка прямоезжая».

Былины  Под ред. Б.Н.Путилова — 1986


***

Да ездил там стар по чисту полю,
От младости ездил до старости.
Хорош был у старого добрый конь,
За реку-то перевозу мало спрашивал.

Едет-то старый чистым полем,
Большой-то дорогою Латынскою,
Наехал на дороге горюч камень.
На камешке подпись подписана:
«Старому-де казаку да Илье Муромцу
Три пути пришло дорожки широкие:
А во дороженьку-ту ехать — убиту быть,
Во другую-ту ехать — женату быть,
Да во третью-ту ехать — богату быть».
Да сидит-то старой на добром коне,
Головой-то качат приговариват:
«Да я сколько по Святой Руси ни езживал,
Такого-то чуда век не видывал.
Да на что мне старому богачество,
Своего у меня много злата-серебра,
Да и много у меня скатного жемчугу.
Да на что мне старому женитися,
Да женитися мне не нажитися, —
Молодую жену взять — чужа корысть,
Да мне старой жены взять не хочется».

Поехал в ту дорогу, где убиту быть,
Наехал на дороге-то станицу разбойников;
Разбойников стоит до пяти́ их сот,
Хотят они у старого коня отнять.
Сидит-то старик на добро́м коне,
Головой-то качат приговариват:
«Да вы разбойники, братцы, станичники!
Вам убити старика меня некого,
Да отняти у старого нечего,
С собою у меня денег семь тысячей,
Да тесмяна узда в целу тысячу,
Ковано мое седло во девять тысячей,
Своему я добру коню цены не знай,
Да я цены не знай Бурку, не ведаю:
Меж ушми у коня скатен жемчуг,
Дорогое каменье самоцветное,
Не для-ради красы-басы молодецкие,
Для-ради темной ночки осенние,
Чтобы видно, где ходит мой добрый конь».
Говорят ему разбойники-станичники:
«Да ты, старая собака седатый пес!
Да и долго ты стал разговаривать».
Скочил-то старик со добра коня,
Хватил он шапку со буйной головы,
Да и начал он шапкой помахивать.
Да куды махнет — туда улицы,
Да назад отмахнет — переулочки.
Разбил он станицу разбойников,
Разбойников разбил, подорожников.
Садился старик на добра коня,
Да поехал он ко Латырю-камешку,
На камени подпись поднавливал:
«Да старому казаку Илье Муромцу
На бою старику смерть не писана,
Да и та была дорожка прочищена».

От стольного города от Киева,
Да от Киева лежит ко Чернигову, —
Да еще было дорожку изведати:
«Отчего старику буде женитися,
Да женитися мне не нажитися, —
Молодую жену взять — чужа корысть,
Мне старой жены взята не хочется».
Да поехал большою дорогою,
Наехал на дороге крепость богатырскую.
Да стоит тут церковь соборная,
Да соборная богомольная.
От тое-де обедни полуденные
Идет двенадцать прекрасныих девицы
Да посередке-то идет королевична.
Говорила королевна таково слово:
«Ты удалый дородный добрый молодец!
Пожалуй ко мне во высок терем,
Напою-накормлю хлебом-солию».

Сходил-то старик со добра коня,
Да оставливал он добра коня,
Не прикована да не привязана.
Пошел-то старик во высок терем,
Да мосты под старым качаются.
Переводинки перегибаются.
Зашел-то старик во высок терем,
Садился за столы за белодубовы,
Он ест-то пьет, проклажается
Весь долог день да до вечера.
Выходил из-за стола из-за дубового,
Сам говорил таково слово:
«Ты ли, душечка, красная девушка!
Да где твои ложни теплые,
Да и где твои кровати тесовые,
Где мягки перины пуховые?
Мне на старость старику бы опочиниться».
Да привела его в ложни теплые.
Стоит старой у кровати головой качат,
Головой-то качат приговариват:
«Да я сколько по Святой Руси ни езживал,
Такого я-то чуда век не видывал,
Да, видно, эта кроватка подложная».
Хватил королевну за белы руки
Да шибал ее ко стене кирпичные.
Обвернулася кроватка тесовая, —
Увалилась королевна во глубок погреб.

Выходил старик на улицу парадную,
Нашел двери глубокого погреба,
Колодьем-то были призава́лены,
Да песками-то были призасы́паны.
Он колодья ногами распихивал,
Пески-те руками распорхивал,
Нашел двери глубокого погреба
Да пинал ворота ногой вальячные,
С крюков, с замков двери вон выставливал,
Выпущал сорок царей, сорок царевичей,
Да и сорок королей, королевичей,
Сорок сильных могучих бога́тырей.
Да и сам говорил таково слово:
«Вы подьте, цари, по своим землям,
Да вы, короли, по своим литвам,
Вы, богатыри, по своим местам».
Идет душечка красная девушка,
Он выдергивает саблю вострую,
Срубил ей по плеч буйну голову,
Да рассек, разрубил тело женское,
Куски-те разметал по чисту полю,
Да серым-то волкам на съедение,
Да черным воронам на пограянье.
Садился старик на добра коня,
Да приехал он ко Латырю-каменю,
На камешке подпись поднавливал:
«Старому-де казаку да Илье Муромцу,
Да и та была дорожка прочищена».

Да от стольного от города от Киева,
Да от Киева лежит, ко Царю-граду, —
Да еще было дорожка изведати,
Отчего-де старику будет богачество.
Поехал он большою дорогою,
Наехал на дороге пречудный крест,
Стоит у креста головой качат,
Головой-то качат приговариват:
«Я сколько по Святой Руси ни езживал,
Такого я чуда век не видывал.
Да этот крест есть не прост стоит,
Стоит он на глубоком на погребе,
Да есть несметное злато-серебро».
Соходил-то Илья со добра коня,
И брал крест он на руки на белые,
Снимал со глубокого со погреба,
Воздвигнул живот в славный Киев-град.
Да построил он церковь соборную,
Соборную да богомольную.
Да и тут ведь Илья-то ока́менел.
Да поныне его мощи нетленные.

Былины Под ред. Селиванова. — 1988

Категория: Русские былины (старины) | Добавил: Bersi (03.04.2009)
Просмотров: 12487 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Приветствую Вас Гость